Случилась эта история в славном городе Флоренции. В каком же другом городе
она могла случиться? Речь ведь пойдет о прекрасных статуях. А ведь как раз Флоренция
и прославилась на весь мир великими ваятелями, художниками и зодчими.
Так вот, жил в славном городе Флоренции молодой скульптор Флорио. За статуи,
высеченные его резцом из мрамора или отлитые из бронзы, платили огромные деньги.
А между тем Флорио оставался жалким бедняком, чуть ли не нищим. Да и имени его
почти никто не знал.
Зато не сходило с уст ценителей искусства имя его учителя, мастера Фабиано.
Фабиано и впрямь был когда-то хорошим ваятелем и живописцем. Со всех концов
Италии к нему приезжали молодые художники, чтобы учиться у него мастерству.
Но слава вскружила голову Фабиано. Он слишком много думал о блеске своего имени
и о богатстве. Дружбу он старался водить только со знатными синьорами и добился
знаков внимания даже от самого герцога. Все реже он брался за резец или кисть.
В эту пору и поступил к нему в ученики пятнадцатилетний юноша Флорио.
- Скажи, мастер, - спросил он в первый день, - как изваять статую, чтобы она
была прекрасной?
- Очень просто! - засмеялся Фабиано. - И очень трудно. Я отвечу тебе словами
величайшего из мастеров - словами самого Микеланджело. Возьми глыбу мрамора
и отсеки от нее все ненужное.
Флорио много думал над этим советом, а еще больше трудился.
Прошел год, второй и третий. Как-то Фабиано, поздно вечером вернувшись с шумного
карнавала, заглянул в свою мастерскую. В дальнем углу горела одинокая свеча.
При ее свете работал Флорио, Фабиано неслышно подошел сзади и замер, восхищенный
- так прекрасно было изваяние, вышедшее из-под резца юноши. Фабиано с горечью
подумал, что ученик опередил его. Восхищение сменилось завистью, потом страхом.
Он словно слышал, как повсюду говорят о Флорио, а о нем, Фабиано, молчат. Веселая
карнавальная маска выпала у него из рук. Флорио вздрогнул и обернулся. Увидев
Фабиано, он поклонился и сказал:
- Взгляните, мастер! Достиг ли я чего-нибудь?
- Что ж, работа неплоха, - ответил небрежно Фабиано. - Ты не напрасно трудился.
Но доверься моей опытности. На творения безвестного художника, как бы хороши
они ни были, никто и смотреть не захочет. Толпа поклоняется громким именам.
Но я помогу тебе. Я согласен вырезать свое имя на пьедестале статуи. Я сделаю
больше: я уплачу тебе за нее сто флоринов, хотя никакой прорицатель не скажет,
выручу ли я даже десятую часть этого.
- Спасибо, учитель! - воскликнул простодушно Флорио. - Как вы добры ко мне!
Лучшая для меня награда, что мою статую увидят люди и, может, она принесет кому-нибудь
радость.
- Если ты будешь работать не хуже, я, пожалуй, соглашусь поставить свое имя
и на других статуях. И за каждую из них я буду щедро платить тебе по сто флоринов.
Но помни, никто не должен знать о нашем договоре.
- Клянусь своим резцом, - ответил юноша, - из моих уст никто об этом не услышит.
Вот почему Флорио оставался нищим и безвестным, а слава Фабиано засняла новым
ярким светом.
У Флорио был друг - молодой поэт Симоне. Хотя один работал резцом, а второй
сплетал слова в причудливые узоры стихов, мыслями они были близки, как кровные
братья. Долгие часы они проводили вместе, гуляя в окрестностях Флоренции. Симоне
часто читал свои стихи и стихи иных поэтов, Флорио же всегда говорил о творениях
других мастеров и никогда о своих. И Симоне не раз спрашивал себя, почему Флорио,
который, как чуткая струна, отзывается на прекрасное, прозябает в подмастерьях
и сам, как видно, ничего не создает. Удивлялся он и другому.
- Во имя Вакха - бога веселья, объясни мне, как этот придворный блюдолиз Фабиано
может извлекать из мрамора полные жизни и мысли статуи! Говорю тебе, Флорио,
тут кроется какая-то тайна.
Флорио только грустно улыбался в ответ.
Но однажды случилось так. Флорио условился встретиться с Симоне, но тот не пришел
в назначенный час. А Симоне как раз сочинил новый сонет и непременно хотел прочесть
его другу. И вот, недолго думая, Симоне отправился в мастерскую Фабиано. Однако
двери мастерской были заперты. Тогда Симоне вспомнил о том, что как будто в
доме есть еще и второй ход, для слуг. Он прошел во внутренний дворик с фонтаном,
поднялся по узкой лестнице на галерею и через кухню вошел в дом. Навстречу ему
не попалось ни одной живой души, да и в мастерской было пусто. И все же Симоне
чувствовал, что в доме кто-то есть. Пройдя множество комнат и коридоров, он
вошел в пристройку, находившуюся в самом отдаленном углу здания.
Наконец Симоне разгадал тайну Флорио и Фабиано.
Флорио стоял перед статуей. Она, казалось, была уже закончена. Но Флорио снова
и снова касался резцом белого камня. И каждый раз Симоне поражался необходимости
прочерченной линии. Статуя изображала девушку, почти девочку, смотрящуюся в
зеркало. Ее лицо, руки, плечи - все говорило о том, что она предчувствует счастье,
сама еще не зная, каким будет это счастье. Статуя не была похожа ни на одно
творение, когда-либо виденное Симоне, и в то же время она была будто родной
сестрой всех тех статуй, которые принесли настоящую славу Фабиано и на которых
стояло его имя.
- Теперь я знаю правду! - воскликнул Симоне. - Какой же он негодяй!
Флорио оглянулся и побледнел.
- Молю тебя, молчи, если ты не хочешь сделать меня бесчестным человеком. Я поклялся
ему свято соблюдать договор.
- Но ведь ты мне ничего не говорил. Я увидел сам, - возразил Симоне.
- Фабиано этому никогда не поверит, - покачал головой Флорио.
И он так просил своего друга хранить случайно раскрытую тайну, что Симоне согласился.
Спустя неделю Фабиано объявил флорентийцам, что он закончил новую статую и что
каждый, кто хочет, может прийти на нее посмотреть. В среду, ровно в двенадцать
часов, он снимет с нее покрывало.
В среду, ровно в двенадцать часов, в мастерской Фабиано собралось много народу.
Тут были художники, музыканты, знатные горожане. Сам герцог с придворными пришел
посмотреть новую работу ваятеля. Был здесь, конечно, и Симоне. А в стороне от
всех стоял безвестный подмастерье Флорио. Многие из присутствующих даже не знали,
как его зовут.
Вот Фабиано сдернул холст, закрывавший статую. Толпа, собравшаяся в мастерской,
замерла в восхищении. Первым заговорил герцог, ведь он был самым знатным, и
ему подобало сказать первое слово.
- Благодарю тебя, мой Фабиано, за доставленную нам радость. Лукавая прелесть
этой девушки возвращает нас к далеким дням нашей юности, когда все еще было
у нас впереди и все было неведомым и манящим. Твоя статуя полна жизни. Не хватает
только, чтобы она заговорила.
- О, ваше величество, я счастлив вашей похвалой, - отвечал, низко кланяясь герцогу,
Фабиано. - Льщу себя надеждой, что это заслуженная похвала. Если бы статуя и
в самом деле могла заговорить, она рассказала бы, скольких бессонных ночей и дней, полных труда, она стоила своему создателю.
Все разразились рукоплесканиями в ответ на эту короткую речь, полную скромного
достоинства. Не рукоплескал один Симоне. Он смотрел на своего друга. Глаза Флорио
были полны слез. Тогда Симоне шагнул вперед и обратился к статуе:
От нежного лица струится тихий свет...
Ты - юность, и мечта, и тайна,
Ты тщетно ищешь в зеркале ответ,
Разгадку красоты твоей нежданной.
А мы стоим смущенною толпой,
На мраморное глядя изваянье.
Скажи нам, молчаливая, открой,
Чье ты созданье?
И вдруг статуя заговорила. Она не сделала ни одного движения. Только чуть приоткрыла
изогнутые, словно лук стрелка, губы. Статуя сказала:
В тиши ночей медлительный резец
Меня из камня вывел к свету.
Не Фабиано, нет, мне Флорио отец,
Безвестный Флорио, хоть он молчит об этом.
Произнеся эти слова, статуя сомкнула губы. Но тут гневными голосами закричали
другие статуи, ее сестры и братья: Сотрите с нас неслыханный позор! Нас создал
Флорио! А Фабиано - вор!
И снова в мастерской наступила тишина. Все стояли, словно пораженные громом.
Потом огляделись по сторонам, ища глазами Фабиано. Но его уже не было в комнате.
Бежал ли он от упреков своей нечистой совести, испугался ли заслуженного гнева
герцога и презрения сограждан - неизвестно. Только никто никогда его больше
не видел.
- Флорио! Эввива Флорио! Да здравствует Флорио! - дружно закричали собравшиеся
в мастерской.
А герцог сказал:
- Кто пасет своих овец на чужом пастбище, рано или поздно потеряет всю отару.
Все лисы когда-нибудь да встретятся в лавке меховщика. Если черт прикроет рога,
его выдаст хвост; если он подберет хвост, его узнают по копытам. Пусть негодяй
Фабиано теперь твердит про себя эти поговорки. Но объясни мне, Симоне, какой
силой ты заставил заговорить мрамор? Я думал, что в наш просвещенный век чудес
не бывает.
Симоне ответил.
- Но тут и не было чуда! Посмотрите на статуи, ваше величество. Они безмолвны,
но и сейчас они кричат о том, кто их изваял. Всякое истинное произведение искусства,
будь то картина, скульптура, музыка, говорит голосом своего творца. Я постарался
лишь сделать этот язык более внятным.
- Главная
- Американские сказки
- Английские сказки
- Арабские сказки
- Армянские сказки
- Болгарские сказки
- Сказки братьев Гримм
- Сказки В. Хауф
- Венгерские сказки
- Вьетнамские сказки
- Сказки Ганса Христиана Андерсена
- Сказки графини де Сегюр
- Греческие сказки
- Датские сказки
- Индийские сказки
- Исландские сказки
- Испанские сказки
- Итальянские сказки
- Карельские сказки
- Кипрские сказки
- Китайские сказки
- Литовские сказки
- Сказки мадам Лепренс де Бомон
- Сказки мадам д'Олнуа
- Мексиканские сказки
- Немецкие сказки
- Норвежские сказки
- Сказки Павла Бажова
- Персидские сказки
- Польские сказки
- Португальские сказки
- Русские сказки
- Словацкие сказки
- Суданские сказки
- Таджикские сказки
- Филиппинские сказки
- Французские сказки
- Сказки Шарля Перро
- Шведские сказки
- Шотландские сказки
- Японские сказки
- Партнеры
- Интересные статьи